Приехали на Святки семинаристы, и сын отца Захарии, дающий приватные уроки в добрых домах, привез совершенно невероятную и дикую новость: какой-то отставной солдат, притаясь в уголке Покровской церкви,
снял венец с чудотворной иконы Иоанна Воина и, будучи взят с тем венцом в доме своем, объяснил, что он этого венца не крал, а что, жалуясь на необеспеченность отставного русского воина, молил сего святого воинственника пособить ему в его бедности, а святой, якобы вняв сему, проговорил: „Я их за это накажу в будущем веке, а тебе на вот покуда это“, и с сими участливыми словами снял будто бы своею рукой с головы оный драгоценный венец и промолвил: „Возьми“.
Неточные совпадения
Но когда настал час — «пришли римляне и взяли», она постигла, откуда пал неотразимый удар, встала,
сняв свой
венец, и молча, без ропота, без малодушных слез, которыми омывали иерусалимские стены мужья, разбивая о камни головы, только с окаменелым ужасом покорности в глазах пошла среди павшего царства, в великом безобразии одежд, туда, куда вела ее рука Иеговы, и так же — как эта бабушка теперь — несла святыню страдания на лице, будто гордясь и силою удара, постигшего ее, и своею силою нести его.
— Господь знает! Это ты, может, и ошибся… она мне, впрочем, день сегодня назначила, как с музыки привел ее: через три недели, а может, и раньше, наверно, говорит, под
венец пойдем; поклялась, образ
сняла, поцеловала. За тобой, стало быть, князь, теперь дело, хе-хе!
— Да так вот, — объяснил Молодкин, — приехал я, а он сидит во фраке, в перчатках и в белом галстухе — хоть сейчас под
венец!"Деньги!"Отдал я ему двести рублей, он пересчитал, положил в ящик, щелкнул замком:"остальные восемьсот!"Я туда-сюда — слышать не хочет! И галстух
снял, а ежели, говорит, через полчаса остальные деньги не будут на столе, так и совсем разденусь, в баню уеду.
И, прежний
сняв венок, — они
венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него,
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело.
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И умер он — с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
И особенною жалостью жалела она Мусю. Уже давно ей казалось, что Муся любит Вернера, и, хотя это была совершенная неправда, все же мечтала для них обоих о чем-то хорошем и светлом. На свободе Муся носила серебряное колечко, на котором был изображен череп, кость и терновый
венец вокруг них; и часто, с болью, смотрела Таня Ковальчук на это кольцо, как на символ обреченности, и то шутя, то серьезно упрашивала Мусю
снять его.
«О ты, восьмое чудо света,
Кем опозорен сам Шекспир,
Кто изуродовал Гамлета,
Купцы зовут тебя в трактир.
Ступай, они тебя обнимут,
Как удальца, как молодца,
И дружно с окорока
снимутГнилые лавры для
венца —
Тебя украсить, подлеца».
Ужин вышел шумный и веселый. Даже окончившие разошлись, говорили поздравительные речи с приведением текстов и,
сняв свои дымчатые стекла, оказались теплыми ребятами с простоватыми, добродушными физиономиями и не дураками выпить. Новый год встречали по-старинному, с воззванием: «Благослови, господи,
венец лета благости твоя на 19 ** год». Хотели гадать, но отец Василий воспрепятствовал этому.
— А как все представление окончилось, тогда
сняли с меня платье герцогини де Бурблян и одели Цецилией — одно этакое белое, просто без рукавов, а на плечах только узелками подхвачено, — терпеть мы этого убора не могли. Ну, а потом идет Аркадий, чтобы мне голову причесать в невинный фасон, как на картинах обозначено у святой Цецилии, и тоненький
венец обручиком закрепить, и видит Аркадий, что у дверей моей каморочки стоят шесть человек.
Люди не познали, что Бог с ними ходит,
Над ним надругались — вины не сыскали,
Все не знали в злобе, что тебе сказати,
Рученьки пречисты велели связати,
На тебя плевали,
венец накладали,
Отвели к Пилату, чтоб велел распяти,
А ты, милосердый, терпеливый, агнец,
Грех со всех
снимаешь, к Отцу воздыхаешь:
«Отпусти им, Отче, — творят, что не ведят».
Белый с двумя пышными кисточками за отличное поведение шнурок точно терновый
венец колол мою голову. Я бы охотно
сняла его, признавая княжну более достойной носить этот знак отличия, но последняя серьезно запретила мне
снимать шнурок, и я волей-неволей должна была подчиниться.
С Владимира, ее дорогого, милого Владимира
снимут опалу, непременно
снимут, — самое слово «опала» ей было не совсем понятно, — затем она пойдет с ним под
венец.
Но с прежнего его кумира обстоятельства
сняли лучи, которыми любил он ее убирать во дни своей страсти, из которых он свил было для нее такой блистательный
венец, и сердце его недолго удерживалось на этих воспоминаниях.
Сплетясь веселым хороводом,
Различности надменность
сняв,
Се паки под лазурным сводом
Естественной встает устав;
Погрязла в тине властна скверность;
Едина личная отменность
Венец возможет восхитить;
Но не пристрастию державну,
Опытностью лишь старцу славну
Его довлеет подарить.
— Ему не нужно рая. Тут его дети. Они будут звать: отец. И он скажет:
сними с головы моей
венец небесный, ибо там — там сором и грязью покрывают головы моих детей. Он скажет! Он скажет!